Четыре сезона [litres] - Стивен Кинг

– Как представителя правительства Израиля меня интересует Боуден только в плане того, что ему может быть известно о связях Дюссандера с бывшими нацистами. Но как человек я хочу понять мотивы этого парня. Я хочу знать, от чего он тащится и почему. И мне на ум приходит только один возможный ответ.

– Но…

– Я задаю себе вопрос: а что, если в основу их связи легли те самые зверства, к которым причастен Дюссандер? Конечно, сама мысль об этом кажется чудовищной. Достаточно представить, что творилось тогда в концлагерях, чтобы ужаснуться и почувствовать тошноту. И здесь нет ничего личного – моим единственным близким родственником, попавшим в концлагерь, был дед, погибший, когда мне было три года. Но в глубинах сознания каждого из нас, возможно, таится нечто темное, некий нездоровый жадный интерес к тому, что творили нацисты. Я не исключаю, что наш собственный страх и ужас вызва-

ны тем, что в душе мы допускаем, что при определенных обстоятельствах и сами могли бы оказаться на месте фашистов и поступать, как они. Я называю это «черной интуитивной прозорливостью». Может, мы интуитивно сознаем, что мерзкие существа, живущие в нас самих, только и ждут возможности выползти на свет Божий? И кого бы тогда они напоминали? Безумного фюрера с челкой и усиками, беспрестанно вскидывающего руку в приветствии? Красных чертиков, или демонов, или драконов, парящих на омерзительных перепончатых крыльях?

– Я не знаю.

– А я думаю, они выглядели бы как самые заурядные бухгалтеры, – продолжил Вайскопф. – Как обычные разумные существа с таблицами и калькуляторами, готовые употребить все свои знания на совершенствование системы истребления, чтобы в следующий раз можно было уничтожить двадцать или тридцать миллионов, а не каких-то семь, восемь или двенадцать. И кое-кто из них обязательно выглядел бы, как Тодд Боуден.

– Ты меня пугаешь не меньше его! – признался Риклер.

– Тут есть чему испугаться, – кивнул Вайскопф. – А разве не страшно было найти в подвале Дюссандера останки людей и животных? Тебе не приходило в голову, что у парнишки все могло начаться с самого обычного интереса к концлагерям? Интереса сродни тому, что заставляет мальчишек собирать марки, монеты или читать про геройское покорение Дикого Запада? Может, он всего лишь отправился к Дюссандеру, желая получить информацию из первого рта?

– Из первых уст, – пробормотал, поправляя, Риклер, но его почти не было слышно из-за рева очередной проносившейся мимо фуры с надписью «Будвайзер» высотой в шесть футов.

«Что за страна! – подумал Вайскопф, закуривая новую сигарету. – Здесь не представляют, как можно жить в окружении полоумных арабов, но за пару лет я бы точно заработал тут нервное расстройство».

– Трудно сказать. А может, просто невозможно постоянно находиться рядом с убийцей и оставаться при этом в стороне от его деяний.

29

Порог полицейского участка переступил невысокий мужчина, и все невольно поморщились от зловонного запаха, распространившегося по помещению. От посетителя несло гниющими бананами, приторным гелем для волос, тараканьими экскрементами – словно открылся накопитель мусоровоза в напряженный субботний день. Мужчина был одет в старые брюки из ткани «в елочку», рваную серую форменную рубашку и выцветшую голубую спортивную куртку с надорванной молнией, висевшей как дикарское ожерелье из рыбьих зубов. Подошва изношенных вконец ботинок держалась только благодаря универсальному клею моментального действия. На голове красовалась не менее живописная и зловонная шляпа. Вылитая смерть с похмелья.

– Убирайся отсюда! – воскликнул дежурный сержант. – Ты же не под арестом, Хэп! Ради всего святого, уходи! Мы тут задохнемся!

– Мне надо поговорить с лейтенантом Боузманом! – громко произнес Хэп, распространяя вокруг специфический «выхлоп» – запах пиццы, ментоловых пастилок от кашля и крепленого красного вина.

– Он выехал на задание, Хэп. Так что ноги в руки и мотай отсюда!

– Мне нужен лейтенант Боузман, и я не уйду, пока не увижу его!

Дежурный выскочил из комнаты и вернулся через пять минут с Боузманом – худощавым и сутулым полицейским лет пятидесяти.

– Дэн, только отведи его к себе, ладно? – взмолился сержант. – А то мы здесь точно помрем!

– Пошли, Хэп, – пригласил Боузман, и через минуту они оказались в небольшой клетушке, служившей ему кабинетом. Прежде чем сесть, Боузман предусмотрительно открыл единственное окно и включил вентилятор. – Итак, что случилось, Хэп?

– Вы еще расследуете эти убийства, лейтенант?

– Ты о бродягах? Да. Это поручено мне.

– Я знаю, кто их прикончил.

– В самом деле? – спросил Боузман, раскуривая трубку. Он курил не так часто, но ни открытое окно, ни вентилятор не спасали от зловония. Подумав, что краска на стенах наверняка вот-вот начнет пузыриться и отваливаться, Боузман тяжело вздохнул.

Хэп продолжил:

– Помните, я говорил, что видел, как Сонни болтал с парнем, а на следующий день его нашли в трубе убитым? Помните, лейтенант?

– Помню, – подтвердил Боузман. Несколько бродяг, околачивавшихся неподалеку от конторы Армии спасения и бесплатной кухни, рассказывали, что с убитыми Чарлзом Сонни Брэкеттом и Питером Поули Смитом разговаривал какой-то молодой парень. Куда делся Сонни, никто не видел, а вот Поули, по словам Хэпа и еще двоих, точно ушел вместе с парнем. Похоже, юноша хотел выпить, а спиртное ему не продавали из-за юного возраста, и он просил купить для него бутылку, пообещав поделиться содержимым с бродягами. Другие бездомные тоже видели этого парня и даже дали его описание. На редкость «толковое» и «годящееся» для любого суда, особенно с учетом надежности источников. Молодой, светловолосый, белый. Что еще нужно для ареста?

– Вчера вечером я зашел в парк, – рассказывал Хэп, – и наткнулся на кипу газет…

– У нас запрещено бродяжничать, Хэп.

– Я специально их подобрал! – воскликнул мужчина с возмущением. – Люди так мусорят, что просто ужас! Я оказал обществу настоящую услугу, лейтенант! Некоторые газеты были недельной давности!

– Понимаю. – Боузман вспомнил, что был голоден и даже собирался пообедать, но теперь ему казалось, что аппетит у него долго не появится.

– Так вот, когда я проснулся, одна газета раскрылась от ветра, и я увидел этого парня! Я даже обомлел, ей-богу! Посмотрите! Вот он! Тот самый парень!

Хэп вытащил из куртки пожелтевший смятый листок с разводами и развернул. Боузман, заинтересовавшись, наклонился пониже. Хэп положил листок на стол, и стал виден заголовок: «Четыре юноши признаны юными спортивными звездами Южной Калифорнии».